Подвернулось в старой папке на компьютере эта фотография

и воспоминания унесли в мой первый отпуск, проведённый на Горном Алтае. Помню, как подсмеивались надо мной мои друзья, как стращали меня выбранным мною конным маршрутом. Я и вправду до этого ни разу не сидела в седле, да и лошадей видела лишь в цирке, а где их в городе-миллионнике ещё увидишь? Но в голове прочно засел мамин рассказ о коне по имени Яблочко, которого дедушке во время коллективизации пришлось отдать в колхоз, и как дедушка плакал, расставаясь с конём. Так что любовь к лошадям у меня, по-видимому, на генетическом уровне.

Страшилки друзей вспомнились на первой же тренировке перед походом, когда впервые в жизни оказалась верхом на коне и испытала ужас от проникающей до самых кишок тряски, устроенной легкой рысцой пущенных по кругу лошадок. «Если так будет все десять дней похода, то живой мне не вернуться», — подумала я. Но опасения оказались напрасны: под грузом тяжелых, набитых продуктами и палатками арчимаков, кони шли шагом. До первой стоянки мне вообще пришлось расстаться с ролью всадницы, так как на боку моего коня, белого рослого красавца Браслета, зияла пропоротая веткой рана, и, не решившись обременять его ещё и своим весом, я просто шла рядом. На первом же привале с Браслетом пришлось проститься – его увели на отдых и лечение на базу, а мне придали огненно-рыжую кобылу Милку. Милка была крепкой, приземистой, и со своими длинными ногами, я смотрелась на ней как Дон-Кихот. Милку я тоже жалела – все-таки дама, и частенько позволяла ей по дороге отвлекаться на смакование сочных альпийских трав, только изредка, чтобы не отстать от группы, подгоняла её кнутом. Травы были в самом деле достойны не только конского, но и нашего внимания: в рост человека, часто увенчанные цветущими «зонтиками», это были поистине хрестоматийные альпийские луга. Насладиться ими вдоволь лошади могли только на стоянках, хотя и там слишком удаленные лужайки были недоступны из-за их спутанных передних ног.

Процедура набрасывания на лошадиные ноги сложенного восьмеркой канатика поначалу вызывала у неопытных конников панический страх, так как казалось, что в любой момент был реальный шанс получить копытом по голове, если в чем-то не угодишь своему четвероногому товарищу. Слава богу, за все время похода ни одному из коней не пришло это в голову. Максимальный вред, который они могли нам причинить, сводился к попыткам куснуть всадника за бок во время затягивания подпруг. Моя Милка к тому же изо всех сил раздувала бока, чтобы впоследствии избежать слишком тесного контакта с ремнями. Но потакать ей в этом ни в коем случае не следовало, ведь слабо затянутые подпруги могли стать причиной жесточайших кровавых мозолей от болтающегося седла.

За исключением нескольких семейных пар, наша туристическая группа была сплошь девчачьей. Очевидно, это частенько искушало инструктора  и конюха Васю, непререкаемого авторитета для всех нас, подшучивать над неопытными наездницами, не слишком  посвященными в лошадиные тонкости. На первой стоянке он всерьез смутил одну из девушек вопросом, прихватила ли она зубную щетку для своего коня. A на встревоженный возглас другой конницы, перепутавшей названия основных деталей амуниции, — «Вася, почему моя лошадь все время стремена изо рта выплевывает?!!», он, ни секунды не медля, ответил: «А зачем ты их туда засунула?!»  

Из трудных моментов запомнилось преодоление Саргатских болот, когда ноги наших лошадей по колено проваливались в вязкую коричневую грязь, и спуск с крутого перевала, где у коней то и дело подворачивались ноги, что создавало реальную опасность падения. Самым капризным нравом обладал самый большой и красивый гнедой жеребец: время от времени он норовил прилечь на бок, вынуждая свою наездницу спешно соскакивать с великана, чтобы не быть им придавленной. Надо сказать, что и наездница была самой крупной в нашей группе – статная дивчина ростом не менее 180 см и весом за 100 килограмм, — очевидно, что конь и в самом деле периодически нуждался в отдыхе от неё. После путешествия все девчонки фотографировались верхом на этом строптивом красавце.

Восхождение на самую высокую точку нашего путешествия мы совершили без коней. В жаркий июльский день на скалистой вершине лежали островки снега. Снимки того дня очень забавные – девчонки в бикини, лихо скользящие по снегу в кирзовых сапогах.

Последние дни похода вспоминаются как абсолютное счастье. Однажды Вася объявил: будем купать лошадей. Седла были сняты, и к небольшой горной речушке мы впервые ехали с минимумом лошадиной амуниции. Из всего снаряжения присутствовали лишь удила, уздечка и поводья, да ещё сами наездники, балансирующие на гладких лошадиных спинах.  В основном мелкая, речка имела углубление, как раз достаточное для того, чтобы лошадь проплыла этот короткий участок. Приходилось прибегать к помощи поводий, чтобы направить Милку в воду. Но в реке всё уже шло как по маслу: Милка исправно проплывала необходимые несколько метров, купая себя и меня, и, сверкая капельками воды на рыжих боках, выскакивала на берег.

Последний перегон на пути к турбазе, с опустевшими арчимаками. Вася пускает галопом своего коня, и, подверженные стадному инстинкту, на галоп переходят все лошади. Крепко вцепившись в гриву своей Милки, я доверчиво прижимаюсь к ней и лечу, лечу… Здесь совсем не нужно приспосабливаться к ритму ее движений, привставать и опускаться, как при езде рысью, а просто как можно теснее слиться с ней, стать одним целым и наслаждаться, раствориться в этом полёте.  Не знаю, что больше давало ощущение счастья – эта пьянящая скачка, предвкушение скорого возвращения домой и встречи с друзьями или просто общий восторг молодости.

Где-то затерялись фотографии из этого незабываемого похода, поэтому просто несколько снимков из моего «лошадиного» фотоархива.