Подруга спросила, что я помню про Никаноровку. И вот уже пару недель мозг пытается извлечь полузабытое.

Это было первое место жительства нашей семьи после переезда в Свердловск с Украины. Небольшой посёлок с частной застройкой на южной окраине города, названный вслед за Никаноровскими дачами купца-золотодобытчика. В нём родители сняли жильё, вернее, что-то вроде веранды в частном доме. Поскольку зимой предназначенная для водных процедур вода в ведре превращалась в лёд, нас с сестрой временно отправили к бабушке с дедушкой на Уралмаш, и виделись мы с родителями лишь по выходным.  В эти нечастые встречи они узнавали, что полуторогодовалая я отсылала не очень знакомую мне бабушку первым своим украинским словарным запасом— «тикай, баба», так больше и не пополнившимся. Не привыкшая к уральским холодам, мама бежала на работу в Елизавет по железнодорожным путям, не скрывая слёз. Но относительно быстро ей дали от завода пластмасс, в народе 212-й (почтовый ящик), двухкомнатную, а позднее и трехкомнатную квартиру в деревянных двухэтажных домах в граничащем с Никаноровкой  Цыганском посёлке. Цыган к тому времени там уже было мало, а название от их когда-то бурной жизни осталось.

В Никаноровке на улице Мусоргского была детская больница, где и я, и сестра успели полежать в дошкольном возрасте, и откуда сестра принесла народный никаноровский фольклор в виде частушек:

На базаре тётя Зина

Назвала меня свиньёй

Люди думали – свинина,

Встали в очередь за мной.))

Здесь же, через несколько домов от больницы, находился любимый книжный магазин, куда я, если училась в первую смену, заходила ежедневно, возвращаясь из школы.  Маленький, тесный, но такой притягивающий как книжками, так и разными канцелярскими мелочами. Там, невзначай, ещё не зная какая это ценность, была однажды куплена платоновская «Жена машиниста».

В двух шагах от дома был и детсад, куда через пару лет меня определили. А дети в группе почти сплошь были с Никаноровки и нашего Цыганского посёлка: Серёжа Абрамов, Саша Волик, Саша Голик, Наташа Гридина, Наташа Мазеина, Саша Морозов, Люба Орлова, Таня Остапова, Лариса Парфёнова, Юра Петухов, Люба Пономарёва, Саша Саранчук, Галя Черепанова, Вова Шахов. Так, почти всей детсадовской группой, мы и пошли в первый «В» класс и проучились  с кем 8, а с кем и все 10 лет.

Никаноровка была избегана во время игр в «соловьи-разбойники», исхожена в поисках макулатуры и металлолома в пионерские годы. Туда, в частные дома, мы однажды распределили четверых щенков, откопанных в овраге и чудом спасенных от мучительной смерти, уготованной им жестокими хозяевами щедро ощенившейся собаки.

Это был очень работящий посёлок – здесь жили семьи рабочих Керамического завода (в простонародьи – Керамика), Строммашины, уже упомянутого 212-го, завода Нипигормаш. В проектном институте Нипигомаша работал папа, и я хорошо помню приходивших к нам домой его коллег с Никаноровки. Один из них, по фамилии Козлов, чаще всего заходил занимать деньги – он сильно выпивал. Однажды пришла жена Козлова и устроила скандал, в результате чего папа попал в неловкое положение, а на кухне в каждый последующий приход Козлова начинались родительские обсуждения «давать или не давать».) Другой папин коллега, Дьяков, вёл с ним длинные деловые разговоры, — он был холостяком-интеллигентом-философом, время от времени вырывавшимся от старенькой мамы и ватаги котов поговорить с папой за чаем.

Весной 1979 года пришёл чёрный час Никаноровки. В находившемся неподалёку 19-ом военном городке, обладавшем, как впоследствии оказалось, секретной подземной лабораторией по разработке и исследованию вакцин против биологического оружия, произошла утечка в воздух спор сибирской язвы. Ветер дул в сторону Керамики, покрывая Никаноровку, да и наш Цыганский посёлок. Заболели и умерли десятки людей. Для семей, переселённых сюда двадцатилетие назад из Челябинской области после радиационной аварии на «Маяке», это было повторным испытанием.

Об истории с сибирской язвой много написано, я расскажу лишь о том, что пережила сама. В двух соседних с нами домах заразились люди. Все жители были проинструктированы при малейших симптомах, схожих с простудными, вызывать скорую.  Такие симптомы не преминули появиться у моей сестры. И её увезли на скорой в 40-ю больницу, а у нас дома оперативно провели дезинфекцию. Всё, конечно, на виду у уже и так порядком испуганных соседей. И, хотя сестра тем же вечером своим ходом вернулась из больницы (признаков страшной болезни у неё, слава богу, не нашли), на наших традиционных семейных вечерних прогулках мы ощутимо почувствовали изоляцию – ранее разговорчивые и общительные соседи по двору теперь старательно нас избегали. )) Район бедствия начали поливать какой-то гадостью с воздуха, и однажды, возвращаясь вечером с учёбы, я застала во дворе взволнованную маму, встретившую меня словами: «Где же ты носишься?! Сегодня предупредили, что после десяти вечера на улицу не выходить – будет опрыскивание». Утром двор зловеще сверкал жёлтыми лужами. Потом нас всех обязали сделать прививки – помню длиннющую очередь в ДК завода РТИ и людей, подставлявших руку под специальный «пистолет». Предполагалась трехэтапная прививка, но я выдержала лишь одну. Говорили, что кто-то даже от этих прививок скончался. У меня всего лишь пошла какая-то сыпь, да пару месяцев держалась противная температурка.  В Никаноровке срочно снимали грунт и асфальтировали улицы.  Но эту, заасфальтированную Никаноровку, я уже плохо знаю, так как через пару лет вышла замуж и переехала в другой район. Через несколько лет выехали оттуда и родители, поменяв свою квартиру на меньшую, – лишь бы уехать из местности, где после этой истории заметна возросла смертность.

Наш постаревший дом (фото из инета)

Черными точками на карте, найденной в инете, отмечено местонахождение заболевших людей в день утечки спор сибирской язвы. Красной точкой отмечен наш дом.