Что я знала о мамином старшем брате Сергее? Осталось лишь три его маленьких фотографии, две написанных с дороги на фронт открытки и послевоенное извещение из военкомата, сообщавшее моей бабушке что «ваш сын, солдат Казанков Сергей Николаевич, находясь на фронте, пропал без вести в ноябре 1943 года».  Да еще ответы из Министерства Обороны на мамины запросы (последний – в 1995 году): «сведений из военных частей о его судьбе на поступало».

Но, пожалуй, главное о дяде Сереже я знала: ему обязана жизнью моя мама, а значит,  и мы с сестрой, ведь именно он настоял на переезде семьи из костромской деревни в украинский город Краматорск, когда мама, будучи еще маленькой девочкой, заболела туберкулезом кости.  На Украине маму вылечили.

До ухода на фронт Сергей работал выбивщиком в литейном цеху большого машиностроительного завода – двойника Уралмаша. Поэтому он, вероятно, был физически сильным человеком. Ведь «Выбивщиками и обрубщиками обычно работают лю­ди сильные, выносливые. Они должны быть вниматель­ными и обладать хорошей реакцией. Выбивщики и обрубщики должны хорошо знать устройство и работу всех выбивных и очистных машин, а значит, и элементы механики и электротехники».

Из Краматорска его и призвали в Красную Армию 27 июля 1941 года. Всего две открытки получили мои мама и бабушка — две написанных карандашом весточки с дороги на фронт. В последней, датированной 25 августа 1941 года, он писал:

«Здравствуй дорогая мама и дорогая сестра Верочка. Шлю я вам свой сердечный привет и от души желаю всего наилучшего в жизни. Дорогая мама, нахожусь город Прилуки Черниговской области. Сейчас выезжаем. Мама, пока жив здоров и вам того желаю. Шлю привет Лёне и его семье. Передайте привет Марии. Мама, очень скучно, все время в дороге. Плохо то, что от вас никакого известия не получу. Мама, адреса не могу дать, потому что мы не находимся на одном месте. До свидания.»

Возможно, он писал домой с фронта, но уже 27 октября 1941 года Краматорск был оккупирован фашистами.

Мама всю жизнь пыталась узнать о судьбе Сергея. В семье почему-то считали, что он пропал без вести под Курском – возможно из-за даты — 1943 год, указанной  в извещении из военкомата. Но правду мы узнали лишь в 2010году.

Все началось в начале мая 2009 года с сообщения в телепрограмме «Время» об открытии электронного банка данных «Мемориал» Министерства Обороны России, в котором размещена информация о тысячах воинов Великой Отечественной Войны.  Задав данные дяди, я получила две записи о Казанкове Сергее Николаевиче 1907 г.р., в одной из которых говорилось, что он пропал без вести в декабре 1941 года, а в другой – в ноябре 1943 года. Позднее я узнала, что первая дата объяснялась временем последнего известия от него (обычно к ней прибавляли три месяца), а вторая – временем освобождения Краматорска от немцев (6 сентября 1943 г + те же три месяца). Но были еще три записи, касавшиеся Казанкова Сергея 1907-1908 г.р.  Две из них представляли собой списки советских военнопленных (рукописный экземпляр на русском языке, а также отпечатанный на машинке немецкий оригинал), захороненных на южном кладбище г.Герне,  земля Северный Рейн-Вестфалия, а третья – кладбищенский реестр захоронений военнопленных с указанием местоположения могил .  Поскольку никаких сведений, кроме фамилии, имени, возраста умершего и адреса лагерного барака эти списки не содержали, уверенности в том, что  речь идет о моем дяде, у меня не было – тем более, что в банке данных «Мемориал» есть запись о его полном тезке 1908 г.р. из Тамбовской обл. На этом мой поиск застопорился.

Но в ноябре 2009 года опять же из телевизионных новостей мы узнали о банке данных советских военнопленных  «Саксонские Мемориалы»  в Дрездене, в тот же вечер зашли на их сайт и обнаружили запись о Казанкове Сергее 1907/1908 г.р. Написав запрос сотруднику «Саксонских Мемориалов»  Александру Харитонову,  через три недели получили от него копию так называемой «зеленой» карты военнопленного (одна из нескольких видов карт, заполнявшихся на военнопленных). В этой карте было записано, что Казанков Сергей проживал в Донбассе, имя его матери – Александра, имя отца – Николай. То есть это была карточка моего дяди! Кроме этого, в карте была указана гражданская специальность – сварщик, и то, что рядовой 334-го стрелкового полк попал в плен под Харьковом 12.02.1942 года. Штампики сообщали  о его поступлении 28.05.1942 года в шталаг 326 Штукенброк и дальнейшем переводе в шталаг VIFБохольт. Тут сомнения отпали, в Герне –могила дяди, поскольку этот город находится в том же военном округе VI, что и Бохольт, и значит, похороненный в Герне Сергей Казанков с большой вероятностью был в бохольтском лагере.  Поясню, что во время войны Германия была поделена на 17 военных округов.

Для уточнения местонахождения могилы написала в документационный центр музея-мемориала лагеря Штукенброк. В течение месяца получила короткий ответ, извещавший, что Казанков Сергей захоронен на южном кладбище города Герне, номер могилы 213 b. В письме был также указан контактный телефон служащей кладбищенского бюро, с которой можно договориться об организации моего сопровождения при посещении могилы. Наметив поездку  на 20 марта, позвонила в бюро, и мне пообещали, во-первых, отметить могилу специальным желтым колышком и, во-вторых, обеспечить меня провожающим, который по делам погребения (кладбище действующее) будет в этот день на кладбище.

Поездка моя была спланирована так. Сначала вечером пятницы самолетом в Дюссельдорф. Утром следующего дня – поездом до Герне. Встреча с провожающим была назначена на 10 утра, но приехала я на час раньше, и совершенно случайно провожающий тоже уже был там. Дошли до могилы,  желтый колышек воткнут. Распрощались, и я осмотрелась.

Кладбище достаточно старое (много могил 19 века), но очень ухоженное. Здесь похоронены по меньшей мере 477 военнопленных, а также «остарбайтеров», большая часть которых из  Советского Союза и Польши. Захоронение находится близко от главного входа, на большой поляне. На всех могилах установлены одинаковые каменные кресты с фамилиями на латинице. Имен и дат жизни нет. Их можно узнать по хранящейся в бюро кладбища книге захоронений.

В 1989 году здесь установлен обелиск с надписями на немецком, польском и русском языках: „Жертвам фашизма. Здесь похоронено по меньшей мере 477 человек — в основном советских и польских граждан, погибших в фашистской неволе».

Начав «разматывать» клубочек дядиной судьбы с самого конца, естественно пришла к вопросу о причине его гибели. На этот мучающий меня вопрос ответа  из документационного центра Штукенброк я не получила.

Готовясь к поездке в Герне, распечатала из банка данных «Мемориал» список всех военнопленых, захороненных на южном кладбище и обратила внимание на то, что в нем еще 47 человек с датой смерти 17 января 1945 года. Все 48 человек были из одного лагеря на Хертенерштрассе. Что же произошло в этот день? Никак не ожидала, что ответ на этот вопрос получу уже в тот же вечер. Но все по порядку.  В мои планы входило посещение городского музея в надежде на какую-нибудь экспозицию, посвященную городской жизни в военное время. Но в городском музее «запустили» археологическую выставку, а музей в замке Штюнкеде, где, как мне сказали в отделе информации, военное время точно освещено, оказался закрыт до мая.

Выйдя из музея, начала искать книжный магазин – последняя надежда узнать о жизни города из региональной литературы. Купила  две книги. Первая:

Вольфганг Берге «1939-1945 ночь над Ванне-Айкель (дневник одного города)». Ванне-Айкель – это один из районов современного Герне.

Вторая: Сюзанна Петерс-Шильдрен «Плавильный котел Рурской области (история иммиграции до 1945 года на примере Герне)».

В первой рассказывается об основных событиях в городе с 1939 по 1945 годы. Стр. 138 -142 посвящены описанию воздушного налета авиации союзников 17 января 1945 года вскоре после полуночи, в результате которого погибли 40 жителей городка. Приведены воспоминания очевидцев,  фотографии разбомбленных улиц. Ни одного упоминания о военнопленных здесь нет.

Во второй книге в главе «Принудительные рабочие и военнопленные во время второй мировой войны» на стр. 322 читаем (привожу перевод):

« После 1944 года в списках умерших все чаще в качестве причины смерти указываются завалы в результате воздушных налетов авиации союзников. В большинстве своем не имеющие подвалов лагерные бараки не обеспечивали достаточной защиты в случае воздушной тревоги. Иностранным рабочим запрещалось использовать ими же построенные бункеры (ссылка на фото добротного бункера в Герне – В.Т.). По данным фон Гериха, сообщения которого основаны на свидетельствах очевидцев, во время авиационных налетов принудительные рабочие в лагерях чаще всего прятались в построенных ими самими бункерах и штольнях, а позднее в так называемых ОТ-трубах, о внешнем виде которых ничего неизвестно.  Для иностранцев, находящихся на рабочих местах, никаких мер противовоздушной обороны не предпринималось. Во время одной бомбежки 17 января 1945 года погибло 60 русских военнопленных. Еще 30 русских военнопленных были ранены. Одна из девяти фугасных бомб, сброшенных на барачный лагерь для русских военнопленных на Роттштрассе- угол Хертенерштрассе пробила 30-тисантиметровую бетонную стену укрытия, в котором находились большинство военнопленных во время налета. Жертвами  завалов стали также 13 жещин-остарбайтеров в лагере для остарбайтеров севернее Роенштрассе в Герне. Во время бомбежки 2 февраля 1945 года они прятались в траншее, бетонная стена которой обрушилась.»

Фамилии погибших вместе с моим дядей 17 января 1945 на этих фотографиях:

В июне 2010 года я вновь посетила Герне и нашла место, где был разбомбленный барак. Улицы и по сей день носят те же названия, а на углу Роттштрассе-Хертенерштрассе выросла березка...