Решила поместить здесь свой перевод отрывков из дневника и писем солдата охранного батальона Х.Д.Мейера, который с января 1942 года служил в русском лагере военнопленных в Витцендорфе. Оригинал дневника хранится в бундесархиве города Фрайбурга.

Просто потому, что этого никогда нельзя забывать , хоть и прошло с той поры 76 лет.

«20.1.1942. Заразный лагерь Витцендорф… В лагере военнопленных в настоящее время размещены только 5000 русских. Лагерь и охранный батальон из-за сыпного тифа заблокированы.

21.1.1942. Лагерь военнопленных находится  в 1 км от села. Он еще не закончен. Прошлым летом русские жили в землянках. Они содрали и съели кору со всех деревьев. До сегодняшнего дня от сыпного тифа умерли 12000, в январе пока 1800. Сейчас в день умирает около 100 пленных, сегодня умерли 94.

25.1.1942. Минус 12 градусов.

26.1.1942. Прошел в первый раз через лагерь военнопленных. Мертвых русских несут мимо нас и обнаженных складывают в отдалении прямо на снег. Назавтра их погрузит и увезет похоронная команда. Прививка от сыпного тифа стоит 170 марок, мне прививку не сделали.

27.1.1942.  Как дошло до таких массовых смертей? Русских поначалу специально морили голодом? Хотели избавиться от такого большого количества пленных? Сейчас их откармливают, даже если по нужде, а не по доброй воле им дают только брюкву и картошку. Сначала, когда приходилось жить в землянках, они вообще не получали мяса. Жуткие вещи рассказывали мне сослуживцы из моей роты, вполне спокойные по характеру  и заслуживающие доверия. Будто бы имели место случаи каннибализма (… не читаемо — w.). Находили трупы, у которых из бедер были вырезаны большие куски мяса, а в котелке одного русского — 2 человеческих уха.

Комиссары и политруки «по приказу свыше» изымались из лагеря.  Шептались, что их отправляли в Ораниенбург, где расстреливали конвейерным способом. Расстрел происходил быстро. Отобранные вставали под аппарат, выглядевший как прибор для измерения роста и сразу получали пулю в затылок. Я слышу такие рассказы от старослужащих ополченцев, и доверие, которое они ко мне проявляют, меня радует, но я не знаю,  чему из всего этого можно верить. Видимо, нужно признать, что Ораниенбург – не дом отдыха для комиссаров.

В нашем лагере военнопленных также, по-видимому, были случаи заболевания чумой. Мертвые с совершенно черными ногами. В отличие от немецких солдат, сыпной тиф у русских имел совсем другие симптомы.

… Все трупы были полностью раздеты, замазаны испражнениями, и настолько истощены, что можно было пересчитать ребра. Летом прошлого года максимальное число умерших за один день составляло 400 человек. Сегодня умерли 101. И 65 больных прибыло из рабочих команд – умирать.

Во второй половине дня я ходил вместе с похоронной командой на кладбище. Мужчины, распределенные на эту скорбную работу, были единственными, кто получил прививки от сыпного тифа. Моего товарища, лейтенанта Х. (пастор),  невозможно было уговорить поприсутствовать на погребении. Признаюсь, что утонченному человеку такое зрелище может быть слишком. Но летописцу нужно и должно это видеть. Кроме того, начальник должен представлять работу своих подчиненных. Кладбище посереди степи, в стороне от дороги на Мунстер, уже приняло 13000 умерших. До начала массовых смертей хоронили поодиночке, каждого в отдельном гробу, на каждой могиле было указано имя… Когда число умерших возросло, пустой гроб привозили с кладбища обратно. Потом в общую могилу хоронили по 100 трупов, и для картотеки  хватало простого креста с номером. Военнопленные могильщики кирками и лопатами старались врубиться в промерзшую землю. Когда я ждал у открытой общей могилы, приехала последняя в этот день повозка. Как волжские бурлаки тянули лодки, так около 20 военнопленных тянули повозку, доверху нагруженную обнаженными трупами. Руки и ноги свешивались через борта.

И потом разгрузка! Окоченевшие тела, тощие скелеты, с грохотом падали вниз.  С треском ударилась об лед голова, и чудо, что она осталась на месте. Один труп соскользнул по колесу в сидячее положение и мотал остриженной наголо головой — комичное зрелище, как в фильме-сказке «О том, кто ходил страху учиться». Пустая повозка после разгрузки ехала по куче трупов, так что заледенелые конечности издавали треск. Совершенно безучастно бросали «Иваны» из похоронной команды «своих» мертвецов в открытую общую могилу, и если для укладки не хватало рук, то на помощь приходили ноги. Однажды случилось, что одного русского погрузили на «тележку для мяса» как умершего, а с кладбища он вернулся пешком. Другой, лишь на три четверти мертвый, еще шевелился. Недостающую до того света четверть, должно быть, добавил один из Иванов каблуком своего сапога. Я верю в таким чистосердечным рассказам старослужащих о том, что они пережили. Один профессиональный фотограф заснял на кинопленку одни такие «торжественные похороны» русских и потом вечерами тайно показывал в бараке этот фильм своим товарищам. При этом он забавлялся тем, что крутил фильм в обратную сторону, так, что все сброшенные в общую могилу русские снова вставали и весело приземлялись обратно в «тележку для мяса». Конечно, это не осталось тайной, и фильм был немедленно изъят.»

(Окончание следует).