В воскресенье обещали дождь – струхнули ехать на велосипедах, а он лишь к вечеру пошёл. Так что день вышел не совсем экологичным. Зато на минигольфе были первыми — на площадке, кроме обнимающихся улиток и нас, — никого,  что редкостная редкость. Казалось бы, улучшай результат в сторону личного рекорда сезона, но не вышло – видно, велосипедная разминка всё же не лишняя.

Зато на волейбольной площадке – аншлаг, но мы поспели лишь к пожиманию рук соперниками.

Почему-то игроки мне эти дружные грибы напомнили))

А трава вся усыпана цветками акаций — шелковисто так шуршат, и даже дождь случился душисто-белый

Владельцы же местной клубничной плантации расстарались и обеспечили рекордный урожай точно к празднику. Эта собрана за 10 минут, угощаю)):

Католическая Троица и, соответственно, три выходных. После серой дождливой недели – тепло и солнечно, поэтому в субботу с утра пораньше – в соседний парк на скандинавскую ходьбу и заодно взглянуть, что тут за неделю нового.

Чуть не столкнулась с гирляндами гусениц черёмуховой моли – брр, нынче её что-то видимо-невидимо. Вроде, листья ещё не все поели, а уже друг на друга набросились)).

Повсюду шалфей луговой цветёт – не скосили пока.

Липа только готовится к этому процессу, но так основательно – соцветия от самой земли до облаков.)

Как цвели грецкие орехи, не заметила – теперь только на будущий год поразглядывать, а нынче уже всё — опоздала.

Сливы тоже движутся в сторону выполнения своей миссии.

Ну, а несколько соцветий бузины можно сорвать и заварить, как чай, – не ангины, артрита или подагры против, а просто вкусно.)

Каштаны, пожалуй, рекордсмены по длительности цветения: чуть ли не месяц радуют.

Первый кружок мимо этого безобразия я прошла, а на втором сломалась, собрала остатки чьего-то праздника в кучку и отнесла в урну неподалёку.

Доброе дело номер два: помогла бабушке в подъезде продукты на второй этаж забросить  – зря что ли пионеркой была.))

Ну, а после – неинтересно: магазины, закупки – на два дня все лавочки прикроют. Но до дождика ещё успели к лебединому пруду, только он этой весной без лебедей остался, пришлось корм рыбам отдать, которых там, что гусениц.

И ускоряем шаг под первыми каплями.

 Без букета не получилось.

Что-то пробило меня сегодня на воспоминания о пионерском детстве. Но в день пионерии – простительно). К тому же я была активной пионеркой.)) Не помню, как оказалась председателем совета отряда – так тогда это называлось. Может, выбрали, а, может, и назначили. Меня это не слишком тяготило. Ну, разве что идти впереди отряда на школьном смотре строя и песни и что-то докладывать на пионерской линейке, — несколько напрягало. А всё остальное – весело и в радость. Особенно такие мероприятия, как сбор макулатуры и металлолома – соревнование между классами: кто больше. Для нас, выросших в районе с названием Вторчермет – по имени завода ВТОричной переработки ЧЕРных МЕТаллов, металлолом был не абстрактной кучей железа: однажды мы побывали на экскурсии на этом самом заводе и видели, как расплавленный — красный, а вовсе не черный металл, разливается по изложницам – зрелище, которое и сейчас, спустя десятилетия, невозможно забыть. У нас вообще был рабочий район, и, благодаря родителям одноклассников, мы видели и как работают ткацкие станки на камвольном комбинате, и как на заводе керамическом (почему-то тоже женщины) макают в глазурь тяжёлые унитазы и обжигают кружки (именно из таких кружечек, а не из каких-нибудь пижонских фужеров мы, кстати, выпили своё первое шампанское на выпускном))).

Пик моей пионерской активности пришёлся на тот год, когда отряду-победителю соревнования пообещали поездку в Ильменский заповедник, находившийся близ Миасса в соседней Челябинской области. Тогда, помню, я агитировала одноклассников особенно азартно.) Класс на этой почве как-то сдружился. Не знаю, откуда мы тащили все эти железки — вроде, в домах их было не очень много, но наша куча за школой росла быстрее других. Наверное, спасал частный сектор соседней к нашему Цыганскому посёлку Никаноровки – уж там-то всегда было чем поживиться. И мы победили!   Радовались и предвкушали эту совместную поездку, но её всё откладывали-оттягивали, а потом и вовсе отменили из-за отсутствия у школы денег. В моей детской ещё голове никак это не укладывалось и было ужасно стыдно перед классом: ведь я же их агитировала и тоже что-то обещала. Это стало первым неприятным потрясением от общественной работы, но, к сожалению, не последним. В Ильменском заповеднике спустя много лет всё-таки побывала, но это уже была командировка и совсем другая история.

А ещё были пионерские лагеря. Их я тоже любила. За лето – одна, а иногда и две смены (два родителя – две бесплатных путёвки), с перерывом на поездку к Азовскому морю всей семьёй. Лагерей этих было тогда видимо-невидимо. Только несколько всплывших названий  навскидку,: «Изумруд», «Спутник», «Незабудка», «Светлячок».

Вот где была настоящая пионерская романтика: костры, походы, песни под гитару пионервожатого, «олимпийские игры». Ну, и шалости всякие, конечно. Например, в последнюю ночь перед отъездом после прощального костра, подложить под простыни мальчишкам веточки шиповника, а в отместку наутро найти свою обувку висящей высоко на берёзе. Или истратить остатки зубной пасты «Лесная» (была тогда такая зелёненькая – страшно полезная, наверное))) на прощальный макияж крепко спящих мальчишек, а то и самой проснуться разукрашенной. Встреча с мамой и папой в родительский день и поедание привезённой ими черешни с клубникой, сидя вместе с ними на какой-нибудь полянке – казалось, они приезжают и уезжают в другую, очень далёкую от здешней, жизнь.)) А утренние линейки по протрубившему горну, ещё до завтрака, когда всё пропитано вкусом лесного,  загустевшего за ночь воздуха…

Там заводились и многолетние дружбы. С Галей Лушниковой из Староуткинска переписывались много лет. Наверное, это с ней меня однажды взяли в плен во время игры «Зарница» – уж слишком увлеклись сбором черники и не заметили неприятеля.) И, когда однажды вместе с сестрой гребли на лодках в многодневном походе по Чусовой, «заплыли» к Гале в гости. Став пионерками постарше, убегали в тихий час на речку или какую-нибудь полянку, усыпанную земляникой.

Ну, и Дом Пионеров, конечно,  с его изостудией и любимым учителем – Александром Ивановичем. Здесь должен бы быть нарисованный им чёрной тушью и пером мой портрет в профиль – серьёзная девочка-очкарик)), но его ещё предстоит разыскать, да и сохранился ли? Александр Иванович очень агитировал меня поступать в архитектурный, но я испугалась гипсов – их рисование мне казалось трудным и скучным, и в 9-ом классе я в изостудию больше не пришла. Да ведь и пионеркой к тому времени уже не была.

А тут я пока не пионерка, зато кукла — уже)), и, кстати, праздничная форма у нас и была такой, как на этом принесённом на врачебный приём пупсе.)

Это я про балкон.)) Щёлкнула сегодня, пока автобус ждала. Все характерные признаки налицо: цветочки-фонарики, немного рассады (без фанатизма, но как же без своих помидорчиков)), наблюдающий улицу котик, ну, и флажок баварской футбольной команды, конечно. Представляю, как ждут здешние фанаты чемпионат, если даже моя начальница, а ей 55, завела альбомчик и с упоением собирает стикеры игроков.)) Расспросы про города, в которых пройдут матчи. Кроме четырёх –Москва, Петербург, Сочи и Екатеринбург (последний лишь оттого, что показывала фото нового стадиона из своей недавней поездки), о других городах-участниках мундиаля тут и не слышали. Простите, Калининград, Самара, Нижний Новгород и Ростов-на-Дону – про вас и я с налёту не вспомнила. Зато рассказала про Волгоград, Казань и Саранск. Надо будет подготовить небольшой экскурс по футбольным городам для коллег на работе – пусть хоть немного российскую географию освоят.) Меньше месяца осталось до того благословенного времени, когда все кафешки и рестораны выставят на улицу большие экраны, а посетители рассядутся с пивом и кофе страстно болеть за свои команды. Я не болельщица, но время это люблю за дух соревнований и всеобщего праздникa, а вы?

когда из окна такое:

В хорошую борешься с желанием броситься на велосипед и крутить педали в сторону природы, а дома  копятся и копятся домашние дела. Сегодня при сияющем солнце и +23 на градуснике невероятным усилием воли)) заставила засверкать чистотой окна, но потом всё же в седло.) Маршрут тот же, что и в прошлое воскресенье (25+минигольф 36/30), поэтому фотографии с субботней прогулки. Там  такие новости. Нынче какое-то нашествие моли: опутала своей паутиной кучу деревьев, и довольные жирненькие гусеницы целыми командами тренируют фигуру (вот у кого кубики ) воздушной гимнастикой безо всяких полотен.

Милые скромные кашки цветут.

Пруды же расфрантились жёлтыми ирисами и румяными лотосами.

И если этим примкнувшим к воде наплевать на погоду, то гвоздичкам, ромашкам и многолетнему синему льну срочно нужен дождик,

иначе превратятся в такие вот сушёные скелетики, бывшие ещё недавно сон-травой

Ну, а к вечеру наверху вняли просьбам.

И вся неделя прогнозируется дождливой. Берегитесь, работа и домашние дела.))

Кому хочется солнца — желаю, чтоб выглянуло, кому дождя (нам бы вот совсем не помешал) -  пусть прольётся, и всем — исполнения задуманного на выходные.

Струится сок по кольцам, оживляя

Воспоминания давно прошедших зим,

Напоит ветки, влагою лаская,

Сосками почек выкормит листы.

И запоют каштановы гармошки,

Расправив клейкие зелёные меха,

Шершавый рэп и плавного немножко,

Приплывшего по кольцам сквозь века.

Но есть одна в сумятице мелодий -

Печальна и торжественно-чиста,

Как реквием она по веткам сходит,

Скользит по нотным жилочкам листка.

По тем она, чьей кровью пропиталась

Корнями перевитая земля,

Чьи жизни здесь о пули разорвало,

Но души… их убить нельзя.

Они живут — ничуть не постарели,

По правнукам тоскуют с Высока...

Их голоса, в весны вплетаясь трели,

Парят в рядах Бессмертного Полка.

Мемориал этот открыли 4 года назад, с тех пор мы и бываем здесь ежегодно, чаще всего на Пасху. И нынче — тоже. Тихо тут, птицы щебечут. А в 1941-42-ом на эсэсовское стрельбище сотнями свозили отобранных в лагерях советских военнопленных офицеров — политруков, коммунистов, евреев… Их раздевали, привязывали к специально врытым столбам, как мишени, и расстреливали, тренируясь  в стрельбе. Потом увозили тела обратно в находящийся неподалёку концлагерь Дахау, чтобы сжечь в тамошних печах. Около четырех тысяч советских офицеров уничтожили. Восстановлены имена примерно девятисот. Это был проект сотрудников мемориала Дахау. Непросто он дался. Ведь одно время хотели здесь что-то вроде заповедника для пчёл устроить. Вот переведенный мной отрывок из немецкой газеты:

«Территория в 8 гектаров после войны была взята в собственность американскими войсками и использовалась ими снова в качестве стрельбища. В 50-е годы полигон отдали под управление министерства финансов вольной земли Бавария, чьим намерением, очевидно, было предать забвению памятное место и произошедшие там события. В течение десятилетий территорию намеренно запускали, чтобы превратить её в природоохранное место обитания диких пчел. В бывшем помещении эсэсовской охраны стрельбища город  Дахау разместил бездомных, которые живут там по сей день и используют бывшее стрельбище как место выгула своих собак.

Пожертвованный в 1964 году бывшими узниками Дахау памятный камень был удален со своего места перед стрельбищными валами и установлен на другом месте.… Ещё в 1966 году советское посольство обратилось с официальным письмом в министерство иностранных дел, в котором тщетно пожаловалось на запущенность бывшего стрельбища. Во времена холодной войны память о произошедшем на полигоне поддерживалась прежде всего маленькими коммунистическими группами. В 80-е годы к ним присоединились многочисленные группы сторонников движения за мир.»

В 2001 сотрудники Института истории Мюнхенского университета провели здесь раскопки. Я прочла их отчёт.  Авторов в том числе поразило то, что это массовое убийство происходило не где-нибудь в районе боев или на оккупированных территориях, а внутри незатронутой боевыми действиями Германии, а исполнители после своей «работы» возвращались в Мюнхен и его окрестности (наверное, кто-то и к своим семьям?!!!). Тогда я как раз читала  книгу об одном эсэсовце, замешанном в расстрелах советских граждан на территории Украины, в том числе в родном мне Краматорске, и сделавшем в послевоенной Германии карьеру юриста. Несколько лет он скрывался в Австрии, жил под вымышленной фамилией, эпизодически тайно встречался с семьей, наезжавшей на отдых в австрийские Альпы. Позднее, в разгар холодной войны, поддержанный разветвленной сетью своих бывших «коллег» по СС, вернулся на родину, инициировал поиски работы. Дети, наконец, узнали, что это их отец, а не дядя, как им говорили из осторожности.  Но когда в 1963 году его все-таки арестовали, его дочь на вопрос своего дедушки, что она думает об аресте отца,  ответила: «С тех пор, как папа сидит, мы живем хорошо, в том числе и мама, хотя она в этом и не признается. Ты же знаешь, дедушка, каким тяжелым у нас всегда был воздух, когда папа был дома. На самом деле я бы не хотела, чтобы его освободили». Это хоть как-то отвечает на вопрос внучки расстрелянного на полигоне офицера:

«Мне нужно понять тех, кто вёз моего деда и знал куда и зачем, кто приказывал ему раздеться догола, ждать своей участи и слушать крики умирающих, а потом убивавших и его…  Мне их как-то нужно понять. Ведь если все мы люди, то этому должно быть какое-то объяснение?! Как они дальше жили? Были ли у них дети? Что они рассказывали своим? И вообще, с таким грузом дальше можно жить? Там, на полигоне, с автоматом в руках, подчиняясь приказу, думается мне, они мало что понимали. Но потом – когда всё это заканчивалось – вечером, или через много лет, в старости, как они могли быть наедине сами с собой? Я думаю об этом постоянно. Что страшнее – умереть мучеником или жить с ЭТИМ? Может быть, все, взявшие в руки автомат и исполнившие приказ, были атеистами? А умирая, все остаются атеистами?  

В общем, мне нужно много работать над собой. Потому что  пока у меня не получается понять.»

С потомками расстрелянных офицеров я познакомилась в течение четырех майских дней в 2014, когда принимала участие в торжествах по открытию мемориала (в качестве переводчицы, облегчая общение между сотрудниками мемориала Дахау и найденными и приглашёнными на открытие родственниками погибших). Незабываемые были дни и встречи. Перезнакомились все, конечно. Ещё один маленький отрывок из впечатлений внучки:

«Когда поехали на полигон в первый же вечер, к автобусу  Витя Бураков первым примчался,  не было сил больше ждать, я спросила: «А у Вас кто там?» А он мне ответить не смог. Ты видела близко, а не в кино, как мужчина душит в себе слёзы, не может сдержаться и поэтому отворачивается? Это словами не передать, как мгновенно узнаешь в таком человеке свою боль, свои чувства. А Сергей Капустин? Невозмутимый такой! А в душе испытывающий то же самое, что и ты, но скрывающий это. У нас же парни воспитаны так, что НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ!!! твои страдания. Мы потом с Сергеем разговаривали, и я услышала себя в его словах: «Когда я узнал…я был ПОТРЯСЁН!!!». Вот! Это правильное определение нашему состоянию, не стресс, а ПОТРЯСЕНИЕ!!! Пусть простят нас работники Мемориала за то, что мы были недостаточно благодарны им в момент встречи, не сказали нужных добрых слов, не отведали первое угощение. Простите нас! Мы всё это видели и оценили, но нам было НЕ ДО ТОГО! Нам было нужно к расстрельной стене.»

Когда я вижу шествие «Бессмертного Полка», думаю об этих четырех тысячах офицерах и уверена, что их потомки где-то в там, в его рядах. Тогда, на Пасху, когда распускались каштановые почки, и сочинилось стихотворение, которым начат пост, но его концовка сложилась только теперь, под впечатлением прошедшего вчера шествия.

Раскопки в 2001

На открытии мемориала в 2014

Эдуард Васильевич Сибрин, уралец, — сын расстрелянного в Хебертсхаузене Василия Николаевича Сибрина. Какие замечательные стихи он пишет...

2016-й, каштаны цветут

Апрель 2018

Если интересны подробности, то они здесь

 forum.patriotcenter.ru/index.php?topic=54083.0

Открыли вчера велосипедный сезон. Почти на месяц позже обычного из-за моей руки и поездки в Екатеринбург. Сразу по самому любимому маршруту  имени «трёх озёр» — так я его называю. Дюжина с половиной километров туда и столько же обратно с перерывом на партию минигольфа. Проедем?

Первое озеро по пути – рукотворное: вроде того, где на днях рассматривали земснаряд. Но это вырыто уже давно и хорошо благоустроено. Купающихся пока не видно, а загорающие –пожалуйста.

Мы лежать не будем, поедем дальше.)

Дорожка идёт вдоль рапсовых полей. Запах не всем понравится, а пейзажи – вполне.

В этой местности ещё сохранились кое-где крестьянские хозяйства. Кур вот держат, картошку выращивают.

Вообще, места здесь были болотистые, по названиям посёлков это до сих пор отслеживается, но осушили, каналы проложили ещё в 17 веке,

и вот в такие весёлые ручьи лишнюю воду собрали

А ещё водосбор делают эти, похожие на лилию и орхидею одновременно, цветочки

Они так и называются – «водосбор» или «орлик». У них и ещё одно имя заморское есть – аквилегия. Растут тут и на клумбах, и в лесу. Светло- и тёмно-розовые,   синие – сейчас их время.

А мы подъезжаем ко второму рукотворному озеру. Здесь и загорающих больше, и купаются уже. Но вода холодная, мы – нет, не полезем.

Минуем теплицы на берегу очередного ручейка с цветущими глициниями у забора, калины сорта «розеум», выведенные падкими на изящество французами,

и вот оно – третье озеро, натуральное, цвета неба.

Рядом и наша цель – плошадка для минигольфа. В этом сезоне мы уже раз играли. Сегодня улучшили результат на 2 удара каждый: у мужа 32, у меня — 34.)

Проездили долго – часто останавливались на фотосъёмку.) Рука, хоть  и побаливает, но в целом выдержала. А ещё много бесхозной сирени по дороге, поэтому образовался этот букетик для тех, кто дочитал.))

Праздновали позавчера стопятидесятилетие университета, выучившего 20 нобелевских лауреатов, в том числе Томаса Манна, оказывается. Основал его в позапрошлом веке 23-летний король Баварии – Людвиг Второй, местный любимец.

А сам он не на шутку был влюблён в технику и архитектуру. Это ему Бавария обязана самым популярным замком Нойшванштайн.

Ради праздника, правда, не замок, а майское дерево на территории кампуса воздвигли

Праздник без пива – деньги на ветер.)) Тем более есть свой пивоваренный факультет с экспериментальной пивоварней, разработавшей специально к празднику юбилейную марку пенного напитка:

Тем, кто пробовал, понравилось. А пробовали многие – сотрудникам и студентам наливали бесплатно. Вон их сколько собралось

Мы сидели на улице, вот тут

Гвоздём же программы, на мой взгляд, была встреча с четырьмя астронавтами – участниками девятидневного полёта четвертьвековой давности (1993) на шаттле «Колумбия». В том полёте их было семеро, одного уже нет в живых. На встречу приехали два американца: Теренс Хендрикс и Джерри Росс, и два немца: Ульрих Вальтер и Ганс Шлегель.

Слева направо: Росс, Вальтер, Хендрикс, Шлегель

Каждый из американцев совершил по 7 полётов, немцы – по два. Суммарная длительность полётов, правда, была небольшой – от 12 дней до 2-х месяцев, и только у Ульриха Вальтера – полгода, за счет пребывания на станции «Мир» во втором полёте, так что он ещё и космонавт (для сравнения: у наших космонавтов по количеству полётов лидируют Крикалёв и Маленченко с шестью полётами каждый, а уж по длительности, которая зашкаливает за 2 года, с ними трудно кому-либо соревноваться). У немцев всего 11 космо-астронавтов (у нас 121), на встречу с двумя из 11 собрался полный зал, даже маленьких будущих астронавтов принесли))

Рассказывали про эксперименты, которые они проводили. Забавно, например, что свечка в невесомости горит совсем по-другому: пламя голубого цвета и шарообразной, а не вытянутой формы. Происходит это главным образом из-за отсутствия конвекции – нагретый воздух не поднимается, нет интенсивного притока холодного воздуха с необходимым для горения кислородом, и не получается такой, как надо, температуры для образования сажи, нагревание которой и даёт жёлтый цвет пламени на Земле.

Пиво, кстати, для космонавтов варят специальное — без газа, так как в невесомости с выходом проглоченных пузырьков газа наружу — затруднения. Да и вкусовые ощущения в невесомости меняются: обычная еда и напитки кажутся пресными и невкусными, поэтому пряности приобретают особое значение.

Был, конечно, и фильм с видами Земли из космоса – невероятно красиво, с зелёной короной северного сияния. Астронавты и сами были непрочь увидеть это снова, чуть шеи не свернули):

А на вопрос, согласились ли бы полететь опять, ответили:  «Скажите, когда лететь – мы готовы, хоть завтра». Интересно, король бы с ними полетел?))

Ну, а мы – не космонавты -  в заключение бросили взгляд на кампус с высоты колеса обозрения))

Всем – космически прекрасных выходных!