В воскресенье продолжили поиски скворцов – надо же в конце концов увидеть птицу, год которой объявлен и идёт вот уже третий месяц! Елена подала хорошую идею, рассказав что скворцы набрасываются на дачах на ягодные кусты. И я вспомнила, где сейчас, в марте, наверняка есть ягоды калины: берега небольшой речки Глонн в 30 км к северу от Мюнхена, где мы пару раз бывали. Вдоль этой речушки, больше подходящей под определение «ручей», проходит дорожка, по которой в средние века гоняли быков. Её так и называют «бычий путь», а начинается она от замка, превращённого теперь в гостиницу.

Вот они, эти ягодные калинки. Но, увы, без скворцов.

Идём дальше, в воде у самой кромки замечаем ондатр или выдр – они так быстры, что не рассмотреть, тем более заснять, а вдалеке на полях с аристократической неторопливостью пасутся три цапли.

Доходим до небольшой плотины, дорожка в этом месте уходит от речки в сторону, а мы продолжаем движение вдоль воды по каким-то кочкам.

И впереди возникает рощица, от вида которой что-то во мне ёкнуло и заставило пойти посмотреть.

При моём приближении с деревьев вспорхнула целая стая птиц, но различить их в полёте не было никакой возможности.  Зато рассмотрела переплетение веток и заметила гнездо (найдите и вы!).

А где гнездо, должен быть и хозяин. И в самом деле – вот он, скворушка!!! Сидит, родимый, охраняет свою семью.

С большим увеличением

Ну, и пара снимков, сделанных в радостном настроении от долгожданной встречи с птичкой года, из окна машины.

Спасибо Елене и Кристине за соучастие и неподдельный интерес!

Есть в Мюнхене особенное место – русский островок посреди  западного моря. Это спрятанная в небольшой рощице усадьба, рассмотреть которую можно лишь в то время, когда деревья не скрывают её в своей листве. Центром усадьбы является необычная церковь, носящая имя Примирения Востока и Запада. И ещё музей человека, её построившего, — батюшки Тимофея. В миру — Тимофей Прохоров — прибыл в Мюнхен из города Шахты, где во время немецкой оккупации кормил семью развозкой по дворам  угля  на своей подводе. Рожденный в 1894 году, Тимофей в молодые годы монашествовал, пережил революцию, гражданскую войну, коллективизацию и разрушение церквей. Отступавшие оккупанты отобрали коня и подводу, и Тимофей шёл за ними до Ростова в надежде получить своё обратно. По его рассказам, во время этих скитаний ему привиделась Богородица, повелевшая идти на Запад и построить там церковь.

И Тимофей не вернулся к жене и детям. Он добрался до Вены, пытался обосноваться там, но не смог выполнить завещанное Богородицей. Встретив в Вене Наташу, ставшую ему помощницей на долгие годы, а впоследствии и женой, он отправился в Мюнхен, и в 1952 году вдвоем с Натальей из обломков и руин построил небольшую церковь, не спрашивая ничьих разрешений, на самовольно выбранном участке земли. Много раз эти незаконные постройки были под угрозой сноса, и в особенности в период строительства спортивных сооружений к Олимпиаде 1972 года. По плану на этом месте должен был быть конный стадион, но горожане выразили протест против сноса усадьбы и церкви. Стройку перенесли на 500 м в сторону, и по сей день усадьба батюшки Тимофея соседствует с Олимпийским парком.

Тимофей умер в 2004 году в возрасте 110 лет. Практически нет мюнхенца, не слышавшего это имя. Сейчас усадьба, церковь и музей поддерживаются образовавшимся фондом, имя которому дала построенная Тимофеем церковь. Внутрь я в этот раз не попала, поэтому снимки только снаружи и с высоты Олимпийской горки.

К этой истории можно по-разному относиться, и я далека от провозглашения елейных дифирамбов, но фактом остаётся фактом: устоявшая в течение 65 лет церковь, привечающая людей различных вероисповеданий.

Вид от усадьбы на олимпийскую горку

и с горки на спрятанную в роще усадьбу

А теперь бросим взгляд с горки чуть правее усадьбы на олимпийский парк

С вершины олимпийской горки виден весь город и самая большая церковь — Фрауенкирхе на фоне Альп

Не менее хороша Театинеркирхе (жёлтая с зелёными куполами)

Спускаемся с небес в парк и завершаем эту экскурсию в компании гусей.)

Муж свой сегодняшний сон рассказал – весь день хохочу.

Подвожу в своей машине Путина.)) Остановился, чтобы зайти куда-то по делу: «Подождите меня, Владимир Владимирович», — защёлкивая на всякий случай двери авто. Сделал, что хотел, выхожу и заблудился — машины нигде нет, но название улицы, где машину оставил, помню – Патштрассе. Останавливаю такси, за рулём – женщина,  соглашается отвезти за 3 рубля )) на эту самую улицу. Приезжаем – Путин уже около машины в нетерпении ходит: «Где Вы пропадаете, у меня куча дел! А это кто?», — в сторону таксистки. «А это, Владимир Владимирович, наша спасительница». Путин жмёт руку таксистке: «Спасибо, наши народы будут дружить!», а в моей голове: «Хорошо, хоть не задохнулся в машине, выбраться сумел...»))

Жаль, что приснилось не с четверга на пятницу. Но сон всё равно полезный: машину, наконец, помыли — вдруг ещё кого подвозить придётся.))

Внезапно осознала, что больничный кончается, продления просить неудобно – всё-таки худо-бедно одной рукой по клавиатуре стучу, а скворцы так и не найдены.)) Интернет уверяет, что их в Европе видимо-невидимо, а мне до сих пор ни один не попался. По Википедии, во время строительства гнёзд нуждаются в дуплах деревьев и нишах зданий – видимо, поэтому поиск привёл меня во Фрайзинг)) – небольшой город в 30 км к северу от Мюнхена, впервые упомянутый в 555 после Рождества Христова. Быть бы этому городу столицей Баварии, если б не хитрые мюнхенские монахи, придумавшие устроить на мосту через Изар соляную таможню. И потекло богатство в Мюнхен, а Фрайзинг подзахирел и стал его придатком. Но чего-чего, а домов тут успели понастроить достаточно,  деревьев тоже хватает, есть где скворцам развернуться. И ещё это город с медведями на улицах, я насчитала более десятка.

В поисках заветных птичек я поднималась всё выше – туда, где над городом царит громадный кафедральный собор бывшего епископства, с высоты которого Фрайзинг кажется большой черепичной поляной, обрамленной Альпами на горизонте, но и с этой поляны доносилось лишь воркованье голубей.  А вот скворцов во Фрайзинге обнаружить так и не удалось — может, медведей боятся?))

Попытку номер два предприняла сегодня на природе. Искала всюду.  На прудах – нет. У ручья – не видно. На озере – подавно.

Не польстились и на земляные отвалы,  устроенные кротами (увидеть бы хоть раз этих землекопов).  

Не было скворцов ни в берёзовой рощице, ни в зарослях жирной вербы.

И мох их не интересовал.

Попадались все, кому ни лень: улитки,  лошади, даже олени.

Ястребы кружили мимо кадра, садово-парковая скульптура увековечивала тоже далеко не скворцов.

А если и попадалось что-то на них похожее, то в такой вышине, что различить заветные крапинки на перьях было нереально.

Вобщем, не будет в этот раз скворцов, увы.

Разреши себя позвать

Ветерку и солнышку –

Просто выйти погулять

В мартом день наполненный.

Пусть капризен, как апрель,

И грозится валенком,

Ты его собой согрей,

Он, дурашка, маленький.

Повзрослеет — обретёт

Мудрость равноденствия

И в ответ своим теплом

Он с тобой поделится!

С весной!

В субботу-воскресенье ещё было по-зимнему,

а за вчерашний день почти весь снег улетучился, захлюпал под ногами, зазеркалил лужами. И это вобщем-то прозаическое явление превращения воды из твёрдого состояния в жидкое, умно именуемое физиками фазовым переходом, доставляет всему живому искреннюю радость, неподвластную описанию никакими изысканными формулами.

Первыми обрадовались лебеди, возвернувшиеся на не совсем ещё оттаявший прудик.

Селезни забегали за подружками, хотя и не вполне определились с выбором пары.

Грачи с решительным хрустом обламывали сосновые веточки и тут же невидимо пристраивали их где-то высоко в густой кроне, дрозды позировали жарким клювом и глазками а-ля «солнечное затмение», звонко тенькающие синицы, напротив, маскировались под островки снега в прошлогодней траве.

Крокусы лишь чуть примялись и слегка поблёкли под снегом, но дай им немного тепла, и они весело зашевелят солнечными тычинками.

Печёночницы недоверчиво льнут к прошлогодней листве, хотя им-то чего бояться с такими утеплёнными ворсом стебельками.

Белоцветники согреваются в объятиях мха.

А подснежники берут численностью – гурьбой и мороз не страшен.

И кому уж совсем не холодно, так это вербе, давно готовой ко входу хоть в Иерусалим – только позови.

Измученная санками горка расправляет искромсанную полозьями спину, а деревья цветут пока лишь ставшими никому не нужными перчатками.))

Ну, а люди… они заняты важными делами, которые находят себе даже в парке. Эти проверяют качество воды в источнике, бьющем на глубине двух километров и клубами пара на выходе являющими другой не менее важный фазовый переход.

Вобщем, теперь уж бесповотно, с весной!

займись тем, что заставит засиять душуПримерно это прочла я на футболке и забрала её с собой)).

Желаю всем сиятельных, душевных выходных за любимыми занятиями, в преддверии запоздавшей весны.

Кто вместе со мной следил за перипетиями этой лебединой семьи

http://warwara.mypage.ru/search/?q=%D0%B1%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B5

наверное, и обрадуется вместе со мной. Есть у нас тут в получасе езды замок нимф – Нимфенбург называется. А при замке большой парк. В воскресенье мы решили там прогуляться, так как традиционное конькобежье по понятной причине было отменено. На улице морозно и ветрено, что для здешнего февраля вовсе не редкость, но ослепительное солнце так и манит выйти из дома.

И вот какую картину мы там увидели:

Вообще-то все окрестные водоёмы скованы льдом, так как ночью температура опускается до -12, а этот искусственный пруд наполовину свободен. Может, туда подливают тёплой воды, чтобы угодить нимфам?)) Не знаю, но вся многочисленнае пернатая братия в курсе, что такой птичий курорт в городе имеется и активно им пользуется.

Кого тут только нет! Гуси канадские и серые, утки вульгарис, лысухи, нырки, чайки, голуби и, конечно, лебеди. Целые шеренги лебедей! Все осмелевшие от холода и голода, берущие корм прямо из рук, на лету, в соревновательном прыжке. И теперь я почти уверена, что наши старые знакомцы перекочевали сюда. Их, конечно, не отличить от собратьев, но нас-то они наверняка узнали.)

Ну, а старшие братья наслаждаются солнцем (кое-кто даже в шортах))), луной, архитектурой

и ветками белой омелы, дармоедски пристроившейся на покорных деревьях

Да с увлечением режутся в баварский кёрлинг (а что ещё им остаётся после поражения от «красной машины»)).

Подруга спросила, что я помню про Никаноровку. И вот уже пару недель мозг пытается извлечь полузабытое.

Это было первое место жительства нашей семьи после переезда в Свердловск с Украины. Небольшой посёлок с частной застройкой на южной окраине города, названный вслед за Никаноровскими дачами купца-золотодобытчика. В нём родители сняли жильё, вернее, что-то вроде веранды в частном доме. Поскольку зимой предназначенная для водных процедур вода в ведре превращалась в лёд, нас с сестрой временно отправили к бабушке с дедушкой на Уралмаш, и виделись мы с родителями лишь по выходным.  В эти нечастые встречи они узнавали, что полуторогодовалая я отсылала не очень знакомую мне бабушку первым своим украинским словарным запасом— «тикай, баба», так больше и не пополнившимся. Не привыкшая к уральским холодам, мама бежала на работу в Елизавет по железнодорожным путям, не скрывая слёз. Но относительно быстро ей дали от завода пластмасс, в народе 212-й (почтовый ящик), двухкомнатную, а позднее и трехкомнатную квартиру в деревянных двухэтажных домах в граничащем с Никаноровкой  Цыганском посёлке. Цыган к тому времени там уже было мало, а название от их когда-то бурной жизни осталось.

В Никаноровке на улице Мусоргского была детская больница, где и я, и сестра успели полежать в дошкольном возрасте, и откуда сестра принесла народный никаноровский фольклор в виде частушек:

На базаре тётя Зина

Назвала меня свиньёй

Люди думали – свинина,

Встали в очередь за мной.))

Здесь же, через несколько домов от больницы, находился любимый книжный магазин, куда я, если училась в первую смену, заходила ежедневно, возвращаясь из школы.  Маленький, тесный, но такой притягивающий как книжками, так и разными канцелярскими мелочами. Там, невзначай, ещё не зная какая это ценность, была однажды куплена платоновская «Жена машиниста».

В двух шагах от дома был и детсад, куда через пару лет меня определили. А дети в группе почти сплошь были с Никаноровки и нашего Цыганского посёлка: Серёжа Абрамов, Саша Волик, Саша Голик, Наташа Гридина, Наташа Мазеина, Саша Морозов, Люба Орлова, Таня Остапова, Лариса Парфёнова, Юра Петухов, Люба Пономарёва, Саша Саранчук, Галя Черепанова, Вова Шахов. Так, почти всей детсадовской группой, мы и пошли в первый «В» класс и проучились  с кем 8, а с кем и все 10 лет.

Никаноровка была избегана во время игр в «соловьи-разбойники», исхожена в поисках макулатуры и металлолома в пионерские годы. Туда, в частные дома, мы однажды распределили четверых щенков, откопанных в овраге и чудом спасенных от мучительной смерти, уготованной им жестокими хозяевами щедро ощенившейся собаки.

Это был очень работящий посёлок – здесь жили семьи рабочих Керамического завода (в простонародьи – Керамика), Строммашины, уже упомянутого 212-го, завода Нипигормаш. В проектном институте Нипигомаша работал папа, и я хорошо помню приходивших к нам домой его коллег с Никаноровки. Один из них, по фамилии Козлов, чаще всего заходил занимать деньги – он сильно выпивал. Однажды пришла жена Козлова и устроила скандал, в результате чего папа попал в неловкое положение, а на кухне в каждый последующий приход Козлова начинались родительские обсуждения «давать или не давать».) Другой папин коллега, Дьяков, вёл с ним длинные деловые разговоры, — он был холостяком-интеллигентом-философом, время от времени вырывавшимся от старенькой мамы и ватаги котов поговорить с папой за чаем.

Весной 1979 года пришёл чёрный час Никаноровки. В находившемся неподалёку 19-ом военном городке, обладавшем, как впоследствии оказалось, секретной подземной лабораторией по разработке и исследованию вакцин против биологического оружия, произошла утечка в воздух спор сибирской язвы. Ветер дул в сторону Керамики, покрывая Никаноровку, да и наш Цыганский посёлок. Заболели и умерли десятки людей. Для семей, переселённых сюда двадцатилетие назад из Челябинской области после радиационной аварии на «Маяке», это было повторным испытанием.

Об истории с сибирской язвой много написано, я расскажу лишь о том, что пережила сама. В двух соседних с нами домах заразились люди. Все жители были проинструктированы при малейших симптомах, схожих с простудными, вызывать скорую.  Такие симптомы не преминули появиться у моей сестры. И её увезли на скорой в 40-ю больницу, а у нас дома оперативно провели дезинфекцию. Всё, конечно, на виду у уже и так порядком испуганных соседей. И, хотя сестра тем же вечером своим ходом вернулась из больницы (признаков страшной болезни у неё, слава богу, не нашли), на наших традиционных семейных вечерних прогулках мы ощутимо почувствовали изоляцию – ранее разговорчивые и общительные соседи по двору теперь старательно нас избегали. )) Район бедствия начали поливать какой-то гадостью с воздуха, и однажды, возвращаясь вечером с учёбы, я застала во дворе взволнованную маму, встретившую меня словами: «Где же ты носишься?! Сегодня предупредили, что после десяти вечера на улицу не выходить – будет опрыскивание». Утром двор зловеще сверкал жёлтыми лужами. Потом нас всех обязали сделать прививки – помню длиннющую очередь в ДК завода РТИ и людей, подставлявших руку под специальный «пистолет». Предполагалась трехэтапная прививка, но я выдержала лишь одну. Говорили, что кто-то даже от этих прививок скончался. У меня всего лишь пошла какая-то сыпь, да пару месяцев держалась противная температурка.  В Никаноровке срочно снимали грунт и асфальтировали улицы.  Но эту, заасфальтированную Никаноровку, я уже плохо знаю, так как через пару лет вышла замуж и переехала в другой район. Через несколько лет выехали оттуда и родители, поменяв свою квартиру на меньшую, – лишь бы уехать из местности, где после этой истории заметна возросла смертность.

Наш постаревший дом (фото из инета)

Черными точками на карте, найденной в инете, отмечено местонахождение заболевших людей в день утечки спор сибирской язвы. Красной точкой отмечен наш дом.

Даже со сломанной рукой. Например, что гипс такой аккуратный, и что это левая рука, а не правая, и что не нога, позвоночник  или голова (тьфу-тьфу). Сижу в позе перманентно голосующего (очень актуально перед грядущими выборами) – так велели, и жалею лишь, что прогадала с цветом гипсовой повязки, ведь альтернативно предлагали фосфоресцирующие розовую, зелёную, и особенно сокрушаюсь о немаркой синей (уже предвижу, как через пару недель моя светленькая будет в брызгах цвета борща). Ну, и воспоминания, конечно, нахлынули, как 8 лет назад, практически день в день, 22 февраля, сломала правую руку в Екатеринбурге, куда приехала навестить родителей.  А у меня ни страховки, ни понятия, как быть. Взяла денег, и в ближайший к родителям травмопункт. Рассказала в регистратуре всё, как есть, завели мне карточку и направили к доктору. Молодой, скромный, приятный. Ему тоже во всём призналась)), деньги предложила – не взял. Сделали рентген, наложили гипс, хоть и не такой красивый, как сейчас, но вполне надёжный, пригласили перед отъездом придти на контроль. И так ни копейки и не взяли. По приезду домой пришла к местному ортопеду. Заменил гипс на удобную шину, за которую, правда, несмотря на имеющуюся страховку, пришлось заплатить. Ортопеда уже не помню, а екатеринбургского травматолога до сих пор ясно вижу.

Осторожно, товарищи, скользко!